Нерастаявший снег в зеленой траве

Мелкие шарики спрессованного снега падают на черный асфальт. Это выглядит так кинематографично, и я останавливаюсь. В спину бьется снег. Идти же навстречу ветру не так приятно: от холода едва можно дышать, из-за снегопада ничего не видно. Нерастаявший снег лежит в зеленой траве.

Словно подснежники. Однажды, очень давно, я была в походе, и палатка стояла на краю обрыва, ее ставили ночью, но ничего не случилось, наутро палатку пришлось переставлять, и я увидела целую поляну подснежников. Они распускались среди снега. Такая красота, ни для кого, в глуши!

Помню еще веревку, подвешенную к дереву, дети качались на ней, сидя на узле: так можно было далеко улететь, крепко держась за веревку руками и визжа от восторга и ужаса.

Помню реку, текущую в низинах хвойного леса. Я в теплой одежде и наступаю на рыжие иголки и в грязь.

Я помню, как мы поднимались в гору через лес: по большим камням и земле, камень за камнем, и дорога вверх все не заканчивалась. Большие мужчины шли играючи, легко.

Сейчас я бы рассказала о таких путешествиях подробнее, развернула бы целый репортаж. Но, увы, я перестала получать от туротдыха удовольствие, разлюбила спать в палатках и брести куда-то в ветровке и с рюкзаком через лес. Это началось также давно: в тот раз мы спешили на поезд, но заблудились, пришлось сделать крюк, мы еще не опоздали, но все шло не так, у меня болела голова, и было противно. Мы остановились у красивого водопада, многие туристы приходили туда специально ради него. Я смотрела на водопад и думала, что не хочу здесь находиться, мне не нравится, этот этап закончился.

Я не могу победить снегопад и поворачиваю в сторону дома. Проходя мимо магазина фруктов и овощей, я вижу женщину в платке, она внимательно смотрит мне в глаза. Крошечная собачка в синем свитере шествует по заснеженной дороге. Дворник в непогоду убирает улицу.

Чтобы не оставаться в одиночестве

Я не любила Л так, как она того заслуживала.

Она носила высокие каблуки и элегантные наряды. А ее длинные каштановые волосы!

Я дружила с ней, чтобы не оставаться в одиночестве.

Мне часто с ней было скучно.

Взрослые мужчины провожали ее взглядами. Она выглядела старше — студенткой, а не школьницей. Все в ней было более взрослым, будто она спешила стать женщиной, строгой и совершенной.

Л вышивала, делала яйца и украшения из бисера. Она обожала косметику.

Я же слушала The Rasmus, «ДДТ» и Цоя, ходила в художку и мечтала написать роман.

Мы с Л плохо расстались, сразу после выпуска я разругалась с ней. И вскоре увидела ее в супермаркете, печальную, в бледно-зеленом платье. Она спросила:

— Ты не хочешь извиниться?

Но я не подошла.

Больше, кажется, мы никогда не виделись. Это было еще до эпохи соцсетей, а позже, конечно, френдиться не имело смысла.

Полные пакеты цветов липы

Моя подруга Л очень любила цветы. Она рвала их под балконами. Пухлые синие ирисы или желтые нарциссы, нераспустившиеся тюльпаны, ветки сирены. В этом деле для Л не было преград.

Мы выходили с ней в рейд и убегали с добычей.

Мне надоело. Я не получала никакой радости от ворованных цветов.

Гуляя возле больницы (мы пролезли через дырку в заборе), срывали белую и черную шелковицу и улыбались друг другу чернильными ртами.

Однажды собирали цветы липы вместе с мамой Л. Это длилось долго, я устала. Набрали полные пакеты цветков. Мне было пора идти домой. И я вспоминаю, что липа росла подле дома Л, далее была яма, в которой зимой замерзал лед и можно было немного скользить. Из двора открывался вид на реку.

За весь день сборов мне не досталось пакета. Я ушла с пустыми руками, все еще пахнущими липой. Кажется, я сказала: «Нет, спасибо, мне не надо. Мне ни к чему».

В тот же двор часто приходил парень, я не помню его имени, он был высоким, черноволосым, намного старше нас, с большими хваткими руками. Л его терпеть не могла. Сколько-то лет спустя она вышла за него замуж.

Тончайшая медная паутина из проволоки

В детстве я видела крошечные штуки в траве, похожие на тончайшую медную проволоку — они были просто повсюду, в разных частях города, а я не знаю, что это и откуда они взялись.

До сих пор мне кажется это очень странным воспоминанием. Я спрашивала у других, и никто ничего подобного не видел.

В медной проволоке в самой по себе нет ничего удивительного, но это была не она. Слишком тонкая, будто паутина. Я поднимала ее из травы, и она тут же разламывалась в моих руках. Она исчезла сразу и везде, с какого-то возраста я больше ее не встречала.

И вспомнила об этом в школе во время прыжков в длину — физкультурой мы занимались на спортплощадке, вблизи жилых домов, отделенных от нас белым с узорами забором, опоясывающим обширную пришкольную территорию.

По свистку мы прыгали с разбегу прямо в песок, широко размахивая руками. Высоким однокашникам этот трюк удавался хорошо.

Затем я помню, как мы с подругами стояли возле пустующих разноцветных лесенок с перекладинами на высоте метр от асфальта. Стоять там можно было часами, и болтать о чем угодно (в дни, когда не надо было сдавать нормативы, мы не представляли для физручки никакого интереса).

Стоять так было уныло, мы силились изобрести занятие. Еще можно было сидеть на шинах, вкопанных у баскетбольной площадки, или забраться на круглую лесенку и сидеть в двух метрах над землей (я ужасно ее боялась).

Но гораздо больше мне нравилось улизнуть в сторону рынка или даже пойти в парк за ним. Нужно было пройти мимо киоска с белым хлебом и киоска с табаком, и прилавка с журналами, миновать несколько дворов, перейти дорогу раза два и вот мы на месте, толкаемся, разглядывая украшения или чулки, либо идем еще дальше — дышать запахом парковых сосен.

Как странно они торчат из земли

Выпал первый снег. Он падал упорно и быстро большими комьями, но все снежинки таяли, долетая до земли.

На фоне почерневших стволов деревьев снег выглядел жестоко.

К зиме деревья остаются голыми. Логичней было бы, чтобы сохранялось вокруг некая защита, тепло, хоть листва. Но листва, как самое нежное, опадает первой, а голые стволы остаются бороться за выживание в морозы и снег.

Деревья — странная штука. Подумать только, как чудно они торчат из земли. Будто волосы.

Пить чай под звуки грозы за окнами

Я люблю простенькие истории. Тупенькие. Чтобы искренность, открытые сердца, дружба и любовь. Чтобы пили чай вечером в беседке и смотрели на закат, держась за руки.

И это не вполне то, во что я верю. Это нельзя назвать искусством. Но то пространства, в которых приятно проводить время.

Люблю истории про рассудительных английских дам, сохраняющих порядок, логику и здравый рассудок. Высаживающих розы в саду и изо дня в день, не падая духом, поддерживающих рутину. Находящих особое удовольствие в повседневных мелочах между бытовыми заботами.

Такое чувство, что им известен секрет жизни, главная тайна, позволяющая жить, не сгибая головы и с упрямым спокойствием взирать в дни грядущие (быть может, вера?).

Люблю, когда идет дождь, а внутри дома уютно и тепло. Вот это ощущение внутренней тишины, цельности, смелости, скептического МэггиСмитовского смеха над глупостями — очень ценю.

Я не такая.

Я нетерпеливая, полна сомнений и живу то слишком быстро, то слишком медленно, а не в том размеренном ритме.

Я бы хотела походить на развесистый вяз, дающий тень, прохладу и защиту, но я нечто другое.

Кто я? Что есть жизнь и для чего живут люди, что они делают изо дня в день? Это волновало меня в детстве, теперь у меня есть ответ. Лучший способ жить в этом мире — именно так: со стоическим спокойствием, не сбавляя шага, продолжая идти и смеяться над проблемами смехом Мэгги Смит, есть груши в саду, обнимать близких, высаживать розы, пить чай под звуки грозы за окнами.

Они не были хорошими соседями

Они не были хорошими соседями, а так как знали мы их совсем недолго, то не могли сказать, были ли они такими всегда или внезапно испортились.

Все было прекрасно, наша квартирка казалась такой тихой, особенно если закрыть окно. Ни криков из двора, ни шумных соседей, ведь наши окна выходили на шумную автостраду и раздражать мог только гул машин, однако и к этому мы привыкли.

Все началось, когда женщина начала орать. Она устроила скандалище, билась о нашу стену и кричала: «Помогите!» Ошалевший мужик еще пытался успокоить эту стерву. Кажется, она хотела уйти из дома. Или выгнать его. Орала, что больше не может.

Так оно и началось.

Read the rest of this entry »

Маменькины сынки

Провожая сегодня взглядом женщину, идущую мне навстречу, вцепившуюся крепко в высокого хрупкого паренька лет пятнадцати (они переплели тесно руки и прижались друг к другу), я вдруг вспомнила еще двоих: мать и ее очень толстого сына, которые вдвоем бродили по магазину и обсуждали сорта пельменей. Вот почему, как маменькин сынок, так обязательно: либо толстяк, либо странного вида хрупкий человечек с очумелым взглядом?

Привычки собачников

Четверка милых чихуахуа продолжает попадаться мне всюду. Выгуливают их с абсолютно равнодушными лицами, невзирая на милые мордочки и смешные покачивания хвостиками.

С другой стороны, как эту ораву прокормить, я не представляю.

Огромная черная псина гуляла без поводка, когда увидела тонкую изящную суку на длинных ножках. Мгновенно две собаки ринулись друг к другу и принялись лаяться через забор, пытаясь оцарапать сопернику морды. Хозяйка суки схватилась за поводок и потянула. Хозяин черной псины достал свернутый в несколько раз поводок и принялся лупить собаку по боку. Он еще долго стоял и измывался над своим черным монстром. Бил пса по морде и заставлял смотреть его ему в глаза, не отворачиваться. Я вдруг представила, как он ведет себя со своими детьми. Если они у него есть.

Еще одна дама седовласая любит степенно вышагивать со своей серебристой дворнягой. Стоит собачке увидеть лужайку и начать обнюхивать траву, как хозяйка быстро тянет за поводок — так, что передние лапы дворняги зависают в воздухе. Помедлив, собака покорно продолжает идти. Она даже никогда не поднимает морду и не виляет хвостом, так она несчастна.

Песни, которые я люблю

Песни, которые я люблю, никогда мне не запоминаются. Я для того их и слушаю еще раз, чтобы вспомнить: а что мне в них понравилось?

Они мне не вспоминаются в течение дня, я их не напеваю. Люблю их за абсолютную ненавязчивость, легкость. Были, а затем ушли. И не мешают мне.

Такой и должна быть хорошая песня: как шум ветра, как пение птиц, как дыхание.

не помню детства, память сорокалетнего

Я практически не помню своего детства.

Вообще многие события прошлого вспоминаются через дымку, как сны.

Говорят, после сорока (или пятидесяти?) память становится отличной, и прошлое вспоминается во всех деталях. Проверим.

сосновый бор

Еще воспоминание. Не помню год, но давно, еще в школе, наверное. Сосновый бор, высоченные деревья, залито все солнцем рассветным. Высокая трава. За деревьями река. Там было прекрасно, будто во сне. Я помню, мне не хотелось уходить оттуда. Я видела деревянные домики неподалеку, вот бы в них остаться пожить!

позорная покупка

10 лет назад, Питер, на Васильевском. Я вхожу в «Буквоед» с целью купить книгу модного автора. Какие-то там правила о любви или что-то в этом духе. Белая обложка с цветными буквами. Книга лежит неподалеку от входа, красиво выставлена. Я чувствую ужас и страх. Так стыдно покупать это. Но я хочу прочитать! Беру книгу и решительно иду к кассе, а там сидит молодой парень. И я поняла, что это выше моих сил: покупать у всех на виду эту самую книгу. Позорно. Я отнесла книгу обратно и вышла. Не прочла ее, кстати, до сих пор.

На зеленом велосипеде

Девочка ехала на зеленом велосипеде. Ее темные короткие волосы, очки, спортивный костюм делали ее похожей на взрослую женщину. Нет. Не девочка.

Женщина ехала на зеленом велосипеде. Она уверенно проезжала мимо моего окна. В ее волосах, кажется, блеснула седина.

Нет. Не женщина.

Мужчина немолодой проезжал мимо на зеленом велосипеде. Интеллигентного вида.

И вот он почти скрылся. Я вижу лишь его затылок и спину. Не может быть это мужчина или старик. Нет. Это мальчик.

Мальчик уезжал на зеленом велосипеде.

Так и не поняла я, кто же это был.

Короткая стрижка, очки, спортивный костюм — идеальная маскировка. Запомните.

привычки утра

Я открываю глаза, словно и не спала, и не видела снов.

Утром я не хочу разговаривать или мечтать.

Не люблю валяться в постели, никакого завтрака в кровать.

Нужно умыться. В идеале — выпить чаю. Умыться, переодеться и начать готовить завтрак.

Ночью я не хочу ложиться, а утром — вставать. Многое в жизни приходится делать через силу.

Мне постоянно не хватает времени.

Сейчас я смотрю на бледные голубо-коричнево-зеленовато-серые краски осени и счастлива. Пью чай с шиповником (сироп, две ложки в напиток).

Ночью много писала. Утром пытаюсь войти в тот же ритм, но соображаю туго.