День Казанской иконы Божией Матери

Байден опережает, хотя по всем данным Трамп все же победил. Продолжается подсчет голосов, но, видимо, победа будет за Трампом.

Солнце струилось среди деревьев, такое яркое, праздничное, что приходилось закрывать глаза. Активно рубят деревья во дворах. Теоретически должны убирать сухостой, но в соседнем дворе точно никакого сухостоя не было, а теперь от стволов остались одни обрубки. Как же я любила ходить весной и летом под теми деревьями! За что их так?

Сегодня важный православный праздник, что еще раз доказывает, что я не христианка, так как узнала о нем только в этом году, сегодня, да и то — загуглив.

Вчерашний коммент паникера: «Покупай водку и муку, завтра уже не будет». И водка, и мука в магазине сегодня была. Люди покупают мало: хлеб и яйца — типичный набор.

Мир? Или очередная война? 

Ночью я не могла спать. В голове было ясно и тихо. Грядет великий день — выборов в Соединенных Штатах, по крайней мере, так нам обещали СМИ, но было бы смешно считать, что не спала я и впрямь из-за Трампа и Байдена. Нет, ноябрь выводит год на финишную прямую, земляне сейчас как герои масштабного шоу «Остаться в живых», истово надеются, что год завершится без происшествий, хотя слабо верится, что выборы или начало 21-го подведут какую-то черту. Все только начинается. И что именно начинается — ноябрь покажет. И декабрь заодно.

Люди устали, напуганы. Права человека валяются где-то на дне. Маячит призрак тоталитаризма, пока еще не обретший плоть, но стремительно наращивающий очертания.

День был туманным и спокойным. День внутренней ясности, несмотря на внешний туман. А к ночи стало криповенько. Туман окутал город, и фонари светили будто через стекло.

Что же начнется завтра? Мир? Или очередная война?

В луже отразилось розовое небо

В луже отразилось розовое небо, так что я на миг восхитилась этой иномирностью, даже покрутила головой вокруг: и небо было обычным. Снова заглянув в лужу, поняла, что так отражались розовые стены ближайшего дома.

***

Всюду, где я гуляла, мне попадались две девочки с черным пуделем. И так они весело и беспечно смеялись, и так степенно вышагивал пудель, аккуратно подстриженный, что становилось хорошо на душе.

по правую сторону, по левую сторону

По правую сторону выстроилась очередь стариков за пенсиями.

По левую сторону стоят студенты в очереди за шаурмой.

Из объявления по ремонту компьютеров

Красивое красно-белое объявление висит у подъезда.

В нем гордо сообщено:

«Я живу недалеко от вас».

И далее угрожающе:

«Я стану вашим другом».

Так не хочется никуда вылезать

Так не хочется никуда вылезать! Этот лютый холод, октябрь, а дома так хорошо.

Так ведь как родился, все время приходится из тепленького и удобного местечка куда-то вылезать.

Бабушка просила сгущенку купить

Громыхая мимо меня самокатом, промчалась мама, едва поспевающая за двумя детьми-погодками.

Мальчик схватил сгущенку и тут же получил гневный выкрик:

— Поставь на место, иди скорее уже.

— Бабушка просила сгущенку купить.

— Ну так это не сгущенка, а сгущенное молоко! Видишь, что написано?

На этом месте я зависла. «Не сгущенка, а сгущенное молоко». Так мать водила мальчика за нос долгие годы…

Потом я заметила девочку. Очень аккуратная и красивая. Негритянка. С точеным профилем и кудрявыми волосами, собранными в хвост. Я ей немного полюбовалась, а дома уже подумала: какой же инородной она выглядит в этой семье, особенной очень.

Звали ее Тамара

1

Фонарь горел неярко, а они стояли прямо под фонарем и темнеющие подъездные окна были тому свидетелями. Он ее бросил. Мужчина был высокий, очень худой, лицо испитое, повадки разгильдяя. А женщина — она спешно двигалась вокруг него, будто исполняла драматический танец. Ее лицо было искажено мукой, она хватала его руками, он отталкивал. Тогда женщина бросалась и целовала его лицо, хватала за голову, цеплялась пальцами за уши. «Не отпущу, не отпущу! Ты только мой, мой…» Она выглядела так, будто провожала его в дальний путь, будто они пара несчастных влюбленных, разлученных обстоятельствами непреодолимой силы.

Мужчина терпел, наверное, хотел расстаться по-человечески, хотя был тем еще проходимцем. А женщина, знавшая его второй месяц, женщина толстая, растрепанная, с черными кудрявыми волосами, небрежно переплетенными розовой резинкой (такие девочки носят во втором — максимум пятом классе). Она была одета очень просто, и вид у нее был такой: «Я вся твоя, бери меня, я доступна, я очень простая, я вся только для тебя».

И вот она бросается на мужчину, обвивает его руками крепко-крепко, так его и уговорила. Потом они уходят в темноту двора, садятся на скамейку и долго милуются, наверное, у той глаза победительницы — блестят.

2

— Иди сюда, я сказала! Быстро иди ко мне!

Женщина все та же, она стоит у края детской площадки, рядом с ней дочь — маленькая, золотоволосая, в розовом спортивном костюмчике. Женщина в джинсовых бриджах и длинной белой майке, она страшно зла, держит в руках ремень.

И кричит, кричит на мальчика, своего сына:

— Быстро идем домой, я сказала! Ты слышишь меня?

Как все было? Он убежал из дома, когда она хотела его наказать? Не слушался и не шел домой, когда звала? Или просто у той, как обычно, плохое настроение — подходящее, чтобы вылить его на ни в чем не повинного ребенка?

Последнее.

Женщина неспешно идет к мальчику, девочка остается стоять и как бы смотрит в сторону, не желая видеть того, что сейчас будет, но боясь уйти.

Мальчик застывает у детской горки, он неплохой парнишка, трусливый, да, но с такой матерью в его жизни одни страдания.

Женщина кричит еще громче, настигает сына, хватает его и ощутимо бьет ремнем. Мальчик орет на весь двор, захлебывается слезами. Тут подбегает девочка, она что-то говорит матери, пытается отобрать ремень. Ремень женщина держит еще выше, мальчишку тащит за собой, он едва перебирает ногами, почти весит в воздухе, оглушительно плачет.

Ему пять лет.

Он в красной футболке и черных штанишках. У матери звонит телефон, она отвечает и мальчик, пользуясь моментом, отбегает от нее. Женщина машет на него рукой и уходит, что-то говоря громким быстрым тоном, девочка уходит с ней, семеня чуть поодаль. На месте конфликта остается лежать синий пластмассовый кузов от игрушечного грузовика.

Мальчик стоит в траве, его обдувает ветер, слезы высыхают на его лице. Мальчик видит кошку — рыжую кошку с горделиво поднятым хвостом, наклоняется и гладит ее. Гладит и гладит. Лето на исходе, ветер в волосах, ремень матери еще чувствуется, мальчик знает, что ему никуда от нее не убежать, не деться.

Он ни в чем не виноват. Женщину снова кто-то бросил.

3

Один из ее бесконечных ухажеров. Она слишком быстро отдается им, не имея хоть капли самоуважения, навязывает каждому новому себя и своих двоих детей. Новые какое-то время покорно ходят вместе с ней, носят ей сумки из магазина и угощают малышей пакетированным соком. А потом говорят что-то вроде:

— Извини, ты слишком хороша для меня.

Или:

— Теперь я должен уехать. Мы можем остаться друзьями.

И еще, в конце концов:

— Достала! Оставь меня в покое! Пошла вон!

4

Звали ее Тамара, сына — Денис, дочь — Ириша.

Едва Тамара появлялась на детской площадке, как другие мамы тут же подхватывали детей и уносили на безопасное расстояние.

Тамара жила в социальном жилье. Соседи ее не любили и поговаривали про нее всякое.

Женщина шла в магазин и даже в той очереди, где у каждого второго тележка забита пивом и прочим алкоголем — даже там от нее держались подальше, и между ней и другими покупателями было некоторое расстояние.

Она также покупала большую бутыль пива, чипсы, сигареты. Разболтанно, неуравновешенно двигалась и часто взмахивала руками. Что-то постоянно говорила в телефон, не забывая прикрикивать на продавщиц, любую ситуацию оборачивая в свою пользу.

С ней предпочитали не спорить, себе дороже, и говорили с ней тихо, вежливо и почтительно — как с душевнобольной.

/15–16 авг. 18 г./

Кусочек солнца — пусть бы он светил

Мне холодно все время

Будто ветер пробрался в дом и двери отворил

И если есть хоть где-нибудь на свете

Кусочек солнца — пусть бы он светил!

Светил бы ночью, через все созвездья,

Включился бы поверх луны

Кусочка света нужно мне немножко

Найдись, прошу тебя, сюда ко мне приди!

Гуляет ветер, рядом непогода

Заиндевело пластиковое окно

Собака бодро ищет где прокорма

Фонарь вот светит — только не тепло.

Сижу, дрожу, сквозняк от стен отходит

И веет холодом вдоль ног и вдоль спины

И что-то внутреннее светит, очень жарко

И мне теплей становится — опять же, изнутри.

/29 янв. 19/

До той поры

И пусть бы ее умопомрачительное следование веяниям молодости, свежести, красоты, заставляло бы делать глупые поступки. Пусть неодобрительные взгляды, пусть, пусть. Пока стучит радостно сердце. Пока надежда подводит глаза искорками. Пока солнце светит на ее стороне. До той поры все — пусть.

мандарин в морозильник

громкоговоритель покрылся тиной

в убере водитель в пиджаке-зебре

розовый цвет дома был необязателен

пьяный на улице мотает прохожим нервы

звук протяжный печальный

раздался с дороги

где шел рабочий в оранжевой робе

на прилавке конфеты с грильяжем

влюбленная парочка шагает в ногу.

я сунула мандарин в морозильник

чтобы он там покрылся инеем

утром не сработал будильник

мандарин стал каменным.

ты потерпи еще хоть немного

вывеску новую уже повесили

спросят за дверью: вы абросимовы?

где они?

храню в холодильнике водку

хочу поставить чайник

нужно бежать в магазин

отменила автомат на ввод прописью

смотрю 911

леди гага сумасшедшая

автомобили выстроились в пробку

ни единой пунктуации

храню в холодильнике водку

и не пью

2020 переполнен красотой

2020 переполнен красотой тонкой, чистой, хрустальной.

Как молоко разливается дымка над городами. Розовым и чистейшим голубым светится небо, сиреневые и темно-синие облака проплывают, сверкают фонари в ночи.

Все такое ладное, мерцающее, хоть бери и весь день рассматривай.

А что может быть важнее красоты? Я вот не знаю ничего важнее.

Прекрасная, чудесная природа и городские пейзажи наполняют мою душу счастьем.

Кабы не новости да вирус, не знала бы ничего прекраснее, чем весь этот год, струящийся нежным, чарующим волшебством.

Я люблю вас, прекрасные ели.

Я люблю вас, дома с покатыми крышами и крошечными окошками чердаков.

Люблю вас ночные созвездия, сияющие и подрагивающие, будто лампочки на черном полотне.

Люблю тебя, Солнце, утреннее и закатное и, разумеется, дневное.

Вечно так могу признаваться в любви. Ну и хватит, пожалуй.

Благодарю за лягушек и графоманов

В мире есть столько вещей, за которые можно (и стоит) испытывать благодарность.

За ветер и свежесть, и солнце.

За траву, снег, асфальт, деревья, свет фонарей и ночную тьму.

За возможность дышать, видеть, обонять, слышать, действовать.

Благодарность за крышу над головой, за реснички, за ромашки, за чистоту и холод озерной воды.

За лягушек и графоманов, за саги и элегии, за попсу и рок.

В чем угодно можно найти повод для этой самой благодарности.

А в любом человеке можно разглядеть что-то глубокое, значимое, достойное внимания.

Благодарность за жизнь.

Спасибо.

За возможность творчества, мышления и духовного роста.

За все тебя благодарю.

Черная бумага с золотыми узорами

За стеклом дверцы шкафчика приклеена черная блестящая бумага с золотыми узорами. Издали я вижу огромную стену, будто еще одно помещение с более высоким потолком. Этот эффект достигаю при включении стереофонического зрения. Расфокусирую взгляд и застекленные дверцы выглядят окошками в потайную комнату.

Из-за дождя людей мало. Золотые кроны, черные стволы деревьев; все коричневых, туманных оттенков. Смеющиеся подруги бегут без шапок и зонтов под дождем, спешат сесть на мокрую скамейку. Я вижу дождевые капли в листьях и думаю о Никитском ботаническом саду, где была пару раз всего и много лет назад. Стена бамбука, острейшего. Деревья с табличками. Тени, слишком много посетителей, яркие пятна цветов. При входе в сад расположен прямоугольный бассейн.

Я помню, как шла, оглушенная множеством кипарисово-пряных запахов, свежестью и прохладой, в теплицу. На мне был песочный пуховик, давящий на плечи. Я разглядывала кактусы и еще что-то. В комнатку со стеклянными стенами набилось много людей. Сейчас тяжело представить себе такое столпотворение, правда?

Там же я купила кофейное дерево, я прижимала его к себе всю поездку домой на машине. Оно засохло через несколько лет, уже второе по счету.

То был ветер свободы. Он случается только в путешествиях, когда все кажется возможным, незнакомым и притягательным.